Глава 3. Наложницы

2249 год с сотворения мира, 10 день месяца Таммуз, Арам, приток реки Евфрат.

— Я умру от горя, если не смогу родить тебе сына. Мы уже женаты два года, а я так и не смогла забеременеть. Неужели ты, Иаков, возлюбленный супруг мой, так ничего и не можешь сделать для меня? - спросила расстроенная Рахиль Иакова после того, как Лея успешно родила уже двоих сыновей: Рувима и Симеона.

— Все дело в тебе самой, дорогая Рахиль. У тебя существуют, по моему мнению, определенные проблемы по женской линии. Ты же видишь, что Лея успешно рожает от меня, несмотря на то, что я значительно чаще делю ложе с тобой. И даже наши занятия по Кама сутре не дали никаких результатов, хотя мы на практике прошли всю эротику от первой до последней глиняной таблицы.

— Постарайся все же сделать что-то, я тебя очень прошу. Я не могу спокойно глядеть на детей Леи, число которых неуклонно растет. Я страшно завидую сестре, а это нехорошо.

— Как ты можешь говорить такое? Эти дети - твои племянники от родной сестры.

— Но и у тебя самого сложились не самые лучшие отношения с твоим братом Исавом, несмотря даже на то, что вы состоите даже в ближнем родстве, поскольку являетесь двойняшкам.

— Дорогая Рахиль, мы с Исавом действительно двойняшки, но не близнецы. Степень родства у нас такая же, как у тебя с Леей. Но в нас существует еще одно серьезное различие. В соответствии с информацией, которой я располагаю, он станет родоначальником совсем другого народа, исповедующего языческую религию, а мы создаем третью еврейскую семью в истории человечества. До нас на земле их было только две: семьи Авраама с Сарой и Исаака с Ребеккой. И все наши потомки тоже будут евреями, поэтому семья Иакова с Леей и Рахиль должна быть примером для всех еврейских семей будущих поколений. Мне бы очень хотелось, чтобы у вас с Леей сложились добрососедские и родственные отношения.

— Тогда помоги мне. Ты такой умный и способный.

— Не требуй от меня невозможного, я ведь не господь бог.

— Но ты ведь с ним часто общаешься, поинтересуйся у него, как бороться с бесплодием.

— Ты говоришь так, как будто он мой друг и товарищ. Впрочем, он все видит и знает о твоих проблемах и со временем поможет. Ты ведь далеко не единственная женщина, страдающая от бесплодия. Я ради тебя даже в будущее заглядывал. И в нем будут жить женщины, страдающие бесплодием, но там они получат лечение от лекарей, которые будут называться гинекологами. У нас этих гинекологов пока нет, поэтому постарайся применить какие – то народные средства. Ешь блюда из чечевицы. На меня они оказывают положительное действие.

— Съела ее достаточно, от нее меня даже тошнило, но она не дала нужного эффекта. Чечевица содержит вещества, улучшающие мужскую потенцию, но бесплодие она не лечит. С большим трудом мне удалось выудить у Леи, что мне могут помочь плоды мандрагоры, но достать их я пока не могу. В садах они не растут, а в дикой природе встречаются редко. Учитывая сложившуюся непростую ситуацию, я хочу предложить тебе следующее временное решение проблемы: Только не возражай, пожалуйста. Ты всего несколько раз соединишься с моей служанкой Валлой, чтобы она родила от тебя детей. Она миленькая, стройная и моложе меня на целых четыре года. После того, как папа помог нам с жильем, ты можешь уединиться с ней в ее шатре и зачать ребенка. Ты, кстати, ей очень нравишься.

— Рахиль, ты соображаешь, о чем просишь? Даже при моногамном браке измена жене – это очень плохой поступок. А изменить сразу двум законным женам глубоко безнравственно. Так я думаю. Ведь можно сказать, что наш брак заключался на небесах. Когда я стоял на верхних ступенях лестницы, ведущей в небо, а мимо плыли облака и летали ангелы, то увидел за спиной двумя ступеньками ниже двух женщин.

— Я знаю, ты мне много раз об этом рассказывал.

— Ничего, выслушаешь еще раз. Так вот. Они обе были в покрывалах, как и подобает замужним женщинам. Но по контурам их фигур я точно определил, что одна из них, которая худенькая, была Лея, а вторая полнее и с рельефными формами была ты. Нет, даже и не проси об этом.

— Может быть, Валла стояла несколько ступеньками ниже за двенадцатью сыновьями. Соединись с ней, я очень тебя прошу.

— Так ты полагаешь, что моя связь с Валлой не будет считаться изменой.

— Противной интриганке Лее давно стоит изменить, чтобы не зазнавалась. А мне ты не изменишь. Я сама приму роды и буду считать ребенка от Валлы своим.

— Мне не так просто выполнить твою просьбу. У женщин и мужчин существуют существенные различия в физиологии. Женщина способна вступить в отношения с любым мужчиной и почти в любое время. У мужчин же соитие с женщиной может произойти только тогда, когда эта женщина его возбуждает. Тогда возникает эрекция, так необходимая для оплодотворения. А я к этой твоей Валле совершенно равнодушен.

— Но с моей сестрой ты ведь можешь заниматься сексом? – не отставала Рахиль, наивно полагая, что только она нравится супругу.

— К Лее, уж извини, я все же испытываю определенные чувства, но даже с ней иногда в ответственные минуты представляю, что на ее месте находишься ты.

— Ну и сейчас представь себе то же самое. У тебя ведь богатое воображение. Сделай это для меня. Я так несчастна. И ее дети станут как будто и моими тоже. Да и сам ты неоднократно говорил, что тебе необходимо иметь двенадцать сыновей. Если даже я и начну рожать в недалеком будущем, то нам с Леей будет сложно выполнить поставленную тобой задачу, учитывая еще то обстоятельство, что могут рождаться и девочки.

— Ты права, дорогая Рахиль. Ради моей любви к тебе я вынужден выполнить твое требование. Я еще раз убедился, что в тебе органически сочетается мудрость и красота. Этот твой последний довод вынуждает меня согласиться с твоим предложением, как бы мне тяжело не было. Ты ведь, знаешь, дорогая Рахиль, что не могу тебе ни в чем отказать. Но я надеюсь и почти убежден, что скоро у нас с тобой появятся и собственные дети, поэтому мы продолжим работать в нужном направлении.

    Рахиль обрадовалась согласию мужа с ее предложением, а также его убежденности в том, что у нее тоже со временем родятся дети. А вот выдающийся дипломат Иаков, говоря о своем безразличии к Валле, явно лукавил. Он давно уже обратил внимание на юную хрупкую блондинку Валлу и часто подумывал о том, как сделать ее своей наложницей. Валлу вместе с ее родителями захватили в плен хетты в одном из набегов на северные территории. Ее родители погибли, а ей удалось удрать и добраться до стоянки Лавана. Он дал команду отогреть, одеть и накормить ее, а потом отправил работать в хозяйстве. Она помогала на кухне, выщипывала из овец и баранов шерсть, потом пряла ее, и при этом взрослела и хорошела на глазах. В один из вечеров Лаван с определенными намерениями пригласил ее в свой шатер. Но она была так напугана, когда он пытался обнять ее, так горько плакала, что он оставил ее в покое. А вскоре он определил ее в служанки к младшей дочери. Тонкая, юная, стройная, с правильными чертами лица и светлой кожей даже в скромной тунике она очень нравилась Иакову особенно тогда, когда в процессе выполнения домашних работ, наклонялась или сгибалась, и туника плотно облегала некоторые участки ее тела. Статус Валы не позволял ей отвергнуть притязания господина, если бы Иаков захотел соединиться с ней. В те времена в Араме считалось в порядке вещей, если служанки жен становились наложницами их мужей. Он также чувствовал, что нравится ей, как мужчина. Когда Иаков случайно сталкивался с ней в шатре жены или во дворе и пытался с ней поговорить, она смущалась и краснела. Да и как красивый и стройный Иаков мог не нравиться бедной девушке. Ее окружало не такое уж большое число мужчин: Лаван, пастухи, погонщики верблюдов, торговцы, привозившие свои нехитрые товары к шатрам. Но все они были грубые, бородатые, и от них плохо пахло. А по ночам к лежавшей в кромешной темноте Валле доносились сладострастные стоны попеременно из шатров Рахили и Леи, и она воображала, что вместо сестер она, Валла, находится в крепких и нежных объятиях Иакова. Но в те времена служанка не могла признаться своему господину в своих чувствах, а Иакова только то, что эти новые отношения приведут к ссорам с женами да и с тестем тоже. И здесь сама удача идет ему в руки.

    К этому времени, о чем подробно будет сказано ниже, Валла уже жила в отдельном шатре. На следующий день после той знаменательной беседы Рахиль обратилась к Валле, когда та занималась уборкой в шатре своей госпожи.

— Валла, как ты относишься к тому, что твой шатер завтра вечером посетит твой господин, - как будто невзначай заметила Рахиль.

    Услышав эту новость, Валла густо покраснела.

— Госпожа, вы имеете в виду Иакова, - смущенно спросила она.

— Иакова, а кого же еще?

— Госпожа, если надо, я готова выполнить любое его желание, - стараясь не выдать свое волнение, ответила служанка.

— Только, пожалуйста, без излишней страсти. Я посылаю твоего господина не для того, чтобы ты предавалась с ним похоти. Твоя основная задача состоит в том, что ты должна забеременеть от него и родить младенца желательно мужского пола, пока у меня существуют проблемы с деторождением, - сказала ревнивая Рахиль, - как только он закончит, постарайся отправить его к себе. Скажешь, что устала и хочешь спать.

— Я так и сделаю, госпожа.

    Но первый визит Иакова к Вале затянулся на всю ночь. Это было начало новой страсти. Иаков, как опытный любовник, был терпелив, осторожен и нежен. Он постепенно вводил свою новую возлюбленную в прекрасный неведомый мир, а Валла отвечала ему со всей страстью первой любви. В ту ночь было полнолуние, и Рахиль не спала всю ночь, наблюдая за дверью шатра Валлы. Только тогда, когда стали гаснуть первые звезды, она увидела направляющегося в свой шатер Иакова.

— Не считаешь, дорогой, что ты слишком долго задержался у Валлы. При желании можно было бы управиться и быстрее, - заметила своему мужу Рахиль во время очередного посещения Иаковом ее шатра.

— Не ожидал я услышать твои упреки. Вот и делай после этого доброе дело. Эта твоя Валла оказалась невинной девушкой, и мне долго пришлось уговаривать ее соединиться со мной, а еще эта проклятая эрекция. Она то появлялась, то исчезала.

— Как ты думаешь, одного твоего посещения достаточно, чтобы она забеременела, - поинтересовалась Рахиль.

— Не знаю, как ты понимаешь это очень индивидуально, но я полагаю, что вероятность беременности возрастает пропорционально числу соитий.

— Насколько я знаю, у нее сейчас благоприятное время. Придется тебе посетить ее шатер еще пару раз.

— Дорогая, мы так не договаривались, но ты права, Надо всегда начатое дело доводить до конца.

    Вскоре Валла забеременела. Рахиль испытывала противоречивые чувства, не зная, как ей относиться к этому событию. С одной стороны, она была рада, поскольку решила считать первенца Валлы своим сыном. Но с другой она ощущала комплекс неполноценности из-за того, что не может реализовать главное предназначение женщины по продолжению рода. Ей было обидно, что все вокруг рожают, а у нее ничего не получается. Иаков продолжал иногда навещать Валлу и в начальный период ее беременности. Своим женам, упрекавшим его в этих излишних, по их мнению визитах, когда цель уже достигнута, он объяснял.

— Дорогие мои жены, в начальный период беременности женщина особенно нуждается в мужской ласке. Ее отсутствие ведет к депрессии, что может отрицательно сказаться на здоровье ребенка. Только поэтому я вынужден иногда посещать Валлу. Коленам Израилевым нужны крепкие и здоровые родоначальники.

    И законные жены не знали: верить словам мужа или нет.

    В трудах и заботах быстро протекало время. Всего за два года Валла успела родить Иакову двух сыновей, которых нарекли именами: Дан и Нафтали. Но и Лея тоже не теряла время зря и у нее родились еще двое сыновей: Левий и Иуда. В соревновании с сестрой по деторождению Лея продолжала уверенно лидировать.

    Еще до начала отношений с Валлой Иакову удалось решить свою жилищную проблему, существовавшую на протяжении всей человеческой цивилизации во всех странах и континентах. Для комфортного проживания человеку всегда недоставало личного пространства. В древние времена людям не хватало места в пещерах, затем в шалашах и шатрах, потом в тесных городских домах за крепостными стенами, деревенских избах, бараках, коммунальных квартирах, а потом и в малометражных квартирах. Как и в законе Мальтуса, в соответствии с которым народонаселение растет в геометрической прогрессии, а производство продуктов питания только в арифметической прогрессии, жилая площадь тоже росла лишь в прогрессии арифметической. И Иаков и его жены уже в библейский период даже тогда, когда земля для строительства была бесплатна, ощущали нехватку жилой площади. Как вы помните, в начале семейной жизни Иаков и его жены владели тремя шатрами. В одном из них он проживал сам, во втором Лея с Зелфой и в третьем соответственно Рахиль с Валлой. Но поскольку жены предпочитали, чтобы соитие с любимым супругом происходило в их родных шатрах, то присутствие в них служанок во время визита супруга мешало по понятным причинам полностью отдаваться чувствам. Тогда Иаков принял единственно, как ему тогда казалось, правильное решение. Он уступил свой шатер Валле и Зелфе, а сам ночевал и проводил свободное от работы время по очереди в шатрах жен, хотя, конечно, иногда ему очень хотелось побыть наедине с самим собой в бывшем своем шатре. Но, вскоре у Леи рождается первенец Рувим, а за ним следом Сименон, и высыпаться в шатре Леи стало трудно из-за детского плача по ночам, и тогда Иаков фактически все ночи стал проводить в шатре Рахили, у которой пока детей не было. В непростом объяснении с Леей он мотивировал это решение необходимостью иметь полноценный сон для восстановления сил после тяжелой работы, а маленькие сыновья плакали по ночам и будили отца. И теперь для исполнения своего супружеского долга в отношении Леи он ненадолго уединялся с ней в ее шатре, когда дети спали, а потом быстро исчезал в шатре ее сестры и в нем безмятежно отсыпался. Такое в общем добросовестное, но механическое на скорую руку мероприятие не могло нравиться Лее. Она обожала те ночи, когда Иаков засыпал на ее ложе рядом с ней. Тогда она, прижавшись к нему, часами в кромешной темноте до самого рассвета лежала без сна, ощущая тепло его тела и слушая его дыхание, и чувствовала себя самым счастливым человеком в мире. А утром, когда Иаков просыпался, помогала ему умываться и кормила вкусным завтраком. И теперь, когда она всего этого лишилась, то неоднократно упрекала Иакова и в том, что он уделяет больше внимания Рахиль и в интимном плане тоже. Он оправдывался и уверял Лею, что по числу соитий поровну делит свое внимание между женами. Лея старалась ему поверить, но потом сомнения вновь одолевали ее. Наконец, она не выдержала и пожаловалась отцу на супруга, сказав, что Иаков нарушает брачный договор, и конкретно тот самый раздел, где говорится о равенстве прав между женами.

    Лаван любил обеих дочерей, но старшую Лею он еще и жалел. Несмотря на то, что у нее был железная воля, твердый характер, трудолюбие и она умела добиваться намеченной цели, старшая дочь казалась отцу слабой и незащищенной. И он, конечно, сразу встав на её сторону, вызвал в свой шатер двойного зятя. И в библейские времена, родители тоже иногда вмешивались в отношения супругов, чтобы разрешить семейные конфликты. Правда, ради справедливости необходимо отметить, что такие вмешательства, как и в наше время, далеко не всегда были успешными.

— Это правда, что ты нарушаешь брачный договор, заключенный между нами, - накинулся он на Иакова.

— Лаван, я не понимаю, в какой его части нарушаю, – недоуменно ответил Иаков, - мне кажется, что я исправно выполняю все его пункты.

    На самом деле он, конечно, понимал прекрасно, о чем пойдет речь.

— А про пункт, где ты обязуешься выполнять в должном объеме свой супружеский долг в отношении Леи. Она жалуется, что последнее время, ты уделяешь больше внимания Рахиль, а ею пренебрегаешь.

— Моя дорогая Лея преувеличивает, это обычная женская ревность. А причина ее состоит в том, что мы проживаем все в жуткой тесноте. И нам давно пора улучшить жилищные условия. Раньше в 3 шатрах проживало всего трое, потом прибавились две служанки, а потом у нас с Леей появились на свет двое прелестных малышей. Несмотря на мою громадную любовь к своим первенцам, полностью восстанавливать силы, когда по ночам плачут дети, я не могу. Ты ведь знаешь, что свой шатер я отдал служанкам, чтобы оставаться с твоими дочерьми наедине. Вот и приходится мне отсыпаться в шатре Рахиль.

— Ты прав. У меня появилась хорошая идея. Давай мы построим тебе дом. Ты видел дома?

— Нет, не видел, но мама мне рассказывала, что дом это жилище, похожее на шатер, только его строят из камней. А сверху еще делают крышу из дерева и покрывают ее соломой.

— Правильно, Жаль, что ты не был в городе Ур, в нем, конечно, сохранились и шатры в районах бедноты, но состоятельная публика давно живет в домах, построенных из камня, а менее состоятельные строят себе дома из кирпичей. Знаешь, что такое кирпич?

— Да, это такой параллелепипед, который делают из смеси соломы, навоза и глины, а потом еще обжигают в печах.

— Откуда ты все знаешь. Я в принципе мог договориться с одним строительным подрядчиком из Арама за недорогую цену поставить тебе дом.

— И чем я расплачусь с ним. Ведь мой труд поступает в счет погашения долга за Рахиль, а все, что зарабатывают жены и служанки, идет на потребности растущей семьи.

    Иаков не оговорился. Все женщины в те времена активно участвовали в производственном процессе. Они пряли шерсть, которую выщипывали у овец и баранов. Кстати, выщипывание - это более гуманный процесс, чем современная стрижка, после которой овцы и бараны выскакивают совершенно голые и не защищенные от ветра и дождей. Именно благодаря этому процессу появилась поговорка: с паршивой овцы хоть шерсти клок. Также жены Иакова занимались дойкой овец и коз и приготовлением пищи. Несмотря на то, что все семейство трудилось, не покладая рук, с утра до позднего вечера, платить строителям за работу и строительные материалы они не могли.

— Я в курсе твоих материальных затруднений, но ты мог бы построить дом в кредит. Эта система торговых отношений уже доказала свою эффективность.

— Опять кредит. Так теперь я доложен работать еще и на строителей.

— Нет, не на них. Я лично из своих средств оплачу строительство, а ты поработаешь на меня еще пару дополнительных лет, - заметил Лаван.

    У него было чем расплачиваться со строителями. За свою жизнь он накопил достаточное количество мер золота, серебра и олова, а кое-что он унаследовал от родителей. Имелись у него также драгоценные камни. И не малая толика его богатства поступила благодаря усилиям Иакова. Но зять об этом не знал.

— И так я буду вкалывать до глубокой старости то за одно, то за другое. Скажи, если жить в доме так престижно, то почему ты сам ютишься в шатре? – спросил Иаков.

— Стар я уже, не хочется менять привычный образ жизни. Ну, так как ты решил: будешь строиться.

— Нет, дом мне не нужен, и это мое слово окончательное слово, но в строительстве двух больших шатров ты должен мне помочь. Женам они необходимы для растущих семей. Служанки займут шатры жен, а я сам вернусь в свой шатер, и это будет окончательным решением жилищной проблемы.

    На этом и порешили зять с тестем. Под нажимом своих дочерей Лаван проявил неслыханное благородство. Был заключен на глиняной табличке договор со строительной бригадой, специализирующейся на возведении больших шатров для семейных многодетных пар. А потом началось строительство. Все строительные части привозились в больших повозках, в которые были впряжены волы. И работа закипела. На строительной площадке проводилась фактически сборка из привезенных узлов, поэтому за две недели шатры были готовы. В каждом из них была родительская часть и отделенная перегородкой детская. С большим удовольствием Лея и Рахиль въехали в новые, пахнущие деревом и свежей листвой шатры. Служанки Вала и Зельфа переехали с не меньшим удовольствием в освободившиеся шатры своих хозяек, а Иаков с радостью вернулся в свой родной шатер. Теперь он мог оставаться в одиночестве, и снова к нему стали приходить видения. В одном из них ему было сообщено, что несколько лет он еще проживет в Араме, а потом ему и его многочисленному к тому времени семейству предстоит возвращение на его родину в Ханаан.

2251 год с сотворения мира, 14 день месяца Элул, Арам, приток реки Евфрат.

— Твоя любимица Рахиль хорошо устроилась. Умеет только усыновлять чужих детей, а рожать своих так и не научилась, – сказала Лея мужу в одну из редких ночей, которую он проводил в ее шатре.

— Лея, откуда у тебя такая ненависть к сестре? – поинтересовался Иаков

— Не люблю нечестную игру. Я родила тебе уже четверых мальчиков, а после последних родов уже в течение полугода никак не могу снова забеременеть.

— Ничего страшного. Ты и так сделала очень много для будущего еврейского народа. Ты с чистой совестью можешь отдохнуть от беременностей и родов.

— Я не хочу отдыхать. На месте Рахили я давно послала бы тебя в шатер моей служанки Зелфы, но сознательно не делаю этого, потому что знаю, как ты, бедный, устаешь на работе. Лишние физические нагрузки тебе не нужны, - заметила коварная Лея.

— Это действительно так. Работа у меня не простая. Все время нахожусь в нервном напряжении, то баран или козел отобьются от стада и станут добычей волков или шакалов, то молоко у овец начинает пропадать. И с климатом последнее время происходит что-то ненормальное, то засуха, то наводнение. Стало трудно находить хорошие пастбища и водопои.

— Я понимаю, что у тебя тяжелая работа, но и мне не просто растить и воспитывать четырех сыновей. Даже в новом просторном шатре стало тесно, и в нем отсутствуют самые элементарные удобства. Мальчики часто болеют, а нормальное медицинское обслуживание отсутствует. Вместе с Зелфой мне приходится вкалывать с утра до вечера, а в это время эта Рахиль прохлаждается или болтает с Валлой.

— Не пойму, зачем тебе лишние проблемы. Если у Зелфы появятся собственные дети, то она не сможет так, как раньше ухаживать за нашими мальчиками.

— Не хочу, чтобы Рахиль с этой Валлой опередили меня. Ты ведь сам часто говорил, что тебе нужно родить двенадцать сыновей.

— Да, это так. Я понимаю, что у тебя много дел по дому, и тебе не просто одной соревноваться в деторождении одновременно с Рахиль и ее служанкой. Пожалуй, я готов заглянуть в шатер Зелфы, хотя это связано с дополнительными физическими нагрузками. Но что не сделаешь для одной из любимых жен. Ради справедливости стоит уравнять ваши шансы.

    Нельзя сказать, что Иакова очень уж тянуло к Зелфе. Это была невысокая полная брюнетка и уже не такая юная. Она была ровесницей Леи. О ее предыдущей жизни до того, как она стала служанкой Леи, не было ничего известно, но были все основания полагать, что она была бурной. Да и характер у нее был не самый лучший. Такой тип женщин не привлекал Иакова. Но однажды ему удалось перехватить брошенный на него полный тоски и страсти взгляд ее черных глаз из под густых бровей. После того взгляда у него и появился определенный интерес к этой даме. И вот теперь сама судьба посылает этот ураган страстей в его объятья.

— Спасибо, Иаков. Это очень благородно с твоей стороны. Так ты следующую ночь ночуешь в шатре Зелфы. Я ее предупрежу, она будет тебя ждать.

— Нет, нет, завтра я не могу. По графику посещений завтра очередь Рахиль делить со мной ложе. Как я объясню ей свое отсутствие?

— Откорректируй свой график, а Рахили объясни, что нам необходимы еще сыновья, которые возглавят колена израилевы. Именно так ты объяснял мне свое отсутствие, когда пошел в шатер Валлы. Мне кажется, что тебе вообще не стоит посещать шатер Рахили. Зачем орошать бесплодное поле, на котором растут одни лопухи и чертополохи. Ты потратил столько времени и сил на нее, так и не добившись никаких положительных результатов. Она за эти пять лет ни разу не забеременела.

— Ты забываешься, Лея. Я, как мужчина, глава семьи и, наконец, будущий родоначальник всего еврейского народа лично сам буду решать, в каком шатре мне проводить ночи. И никто мне не будет указывать. Я не какой-то там баран, который совокупляется с той овцой, которую ему подбирает пастух. Ты, надеюсь, слышала о таком чувстве, как любовь?

— Эту бесплодную Рахиль ты любишь больше женщины, подарившей тебе четырех замечательных сыновей. Конечно, я очень занята по дому и не могу быть такой ухоженной, как сестра, - с обидой сказала Лея.

— Несмотря на мой дар предвидения, я никак не ожидал, что мне придется сглаживать конфликты между вами. Я давно пришел к выводу, что не стоило мне жениться на родных сестрах. Было бы значительно лучше взять в жены двух девушек, не состоящих в родственных отношениях и даже ранее незнакомых друг с другом.

    Услышав эти обидные слова от любимого мужа, Лея горько заплакала. Это был мощный аргумент. Иаков терпеть не мог женских слез, и ему жалко стало бесконечно преданную ему труженицу Лею.

— Не плачь, дорогая, я люблю тебя не меньше, чем Рахиль, и в доказательство любви к тебе, не откладывая, завтра же вечером отправлюсь к Зелфе.

    С того самого дня Иаков стал иногда заглядывать и к Зелфе и эти визиты, как и в случае со служанкой Рахили Валлой, оказались весьма продуктивными. Зелфа вслед за Валлой также родила Иакову двух сыновей: Гада и Асира. Если перейти на терминологию тенниса то можно сказать, что в соревновании по числу новорожденных мужского пола в первом сете пара: Лея и Зельфа со счетом 6:2 обыграла пару: Рахиль и Вала. Это было большое преимущество. Но вдруг и Лея и Рахиль осознали, что в своем соревновании по числу новорожденных мальчиков они слишком заигрались, забыв о собственных интересах. Иаков постепенно стал предпочитать служанок своим женам и под разными предлогами отлынивал от выполнения своих законных супружеских обязанностей. Теперь он все чаще проводил ночи с Валлой, в которую был в тайне влюблен, иногда заглядывал и к Зелфе. Эти посещения происходили даже в те дни, когда из-за особенностей женской физиологии они не могли привести к зачатию новых младенцев. Законным женам надо было срочно исправлять возникшую ситуацию. В те суровые библейские времена, когда письменность и музыка были в зачаточном состоянии, а рестораны, кафе и театры вообще еще не существовали, женщинам в свободное время заняться было совершенно нечем. Череду унылых однообразных дней скрашивал только секс с любимым супругом Иаковом, но теперь из-за служанок он стал довольно редким.

2253 год с сотворения мира, 5 день месяца Тишрей, Арам, приток, реки Евфрат.

    Рувим, старший сын Иакова и Леи, рос умным, любознательным, трудолюбивым и послушным мальчиком и уже в меру своих сил работал в хозяйстве. Лея неоднократно просила сына во время прогулок в окрестностях искать яблоки мандрагоры, которые в природе встречаются довольно редко. Плоды и корни этого растения по бытовавшему тогда в библейские времена мнению являлось хорошим лечебным средством против бесплодия и при этом они еще усиливали потенцию у мужчин. Современное мнение об этом растение несколько другое. Сейчас считают, что корни, стебли, да и плоды мандрагоры ядовиты, так как содержат психоактивные алкалоиды и вызывают дурман и галлюцинации. Именно в тот день 5 Тишрея Рувим, наконец, отыскал в зарослях у ручья эти яблоки мандрагоры и принес их Леи. Абсолютно случайно Рахиль тоже увидела эти плоды.

— Лея, я случайно увидела, как твой Рувимчик принес тебе целый мешок яблок мандрагоры. Дай мне, пожалуйста, несколько штук, – вкрадчиво попросила Рахиль.

— С какой стати я буду делиться с тобой? – вполне обоснованно спросила Лея.

— Мне они нужны в качестве лекарства против бесплодия.

— Зачем же тебе рожать самой. Для этой цели у тебя теперь есть Валла.

— А у тебя Зелфа, – отпарировала Рахиль.

— Заметь, не я первая предложила Иакову вступить в отношения со служанками. Это была твоя идея.

— Кто же могл знать, что все так обернется. Я думала, что он посетит Валлу всего несколько раз и потом вернется ко мне и к тебе.

— Ты переоценила себя. Мужики всегда стремятся пойти на сторону, даже если его жены красавицы. Мы с тобой были настоящими идиотками, когда сами предложили ему соединиться со служанками. Иаков уже не так молод, чтобы успешно сражаться на четырех фронтах. Кроме того, он последнее время занят селекционной работой по выведению крапчатых и пестрых пород овец и коз и очень устает.

— Ты права, сестричка. Давай забудем былые обиды и объединимся. Мы ведь сестры, родная кровь. Так ты мне дашь мандрагоры?

— А что я за это буду иметь? – поинтересовалась Лея. Она была практичной еврейской женщиной.

— Если хочешь, я уступлю Иакова на эту ночь. По графику посещений он ее проводит со мной.

    И вновь у плодовитой Леи стали рождаться дети: Иссахар, Завулон, дочь Дина. Наконец забеременела и сама Рахиль и родила первенца Иосифа. Теперь счет в соревновании был 8:3 в пользу Леи, в котором учитывались только младенцы мужского пола. И теперь необходимо произвести на свет только одного мальчика, чтобы довести общее число сыновей до двенадцати, укомплектовав всю команду будущих родоначальников колен Израилевых в соответствии с планом всевышнего.

2254 год с сотворения мира, 25 день месяца Кислев, Арам, приток реки Евфрат.

    Иаков добросовестно отработал у Лавана еще семь лет уже за Рахиль, и общий стаж его работы на Лавана составил целых четырнадцать лет. За эти годы работы поголовье мелкого рогатого скота тестя благодаря стараниям Иакова значительно увеличилось, но сам он жил только одной мыслью: как можно быстрее отделиться от тестя и работать только на себя и свою семью.

    Когда Иаков появился в Араме, у его тестя от молодой жены один за другим родились двое сыновей. По кодексу Хаммурапи, действующему в те времена в Месопотамии и Араме, имущество родителей наследовалось сыновьями. Дочери получали право на наследование только при отсутствии наследников мужского пола. Будучи человеком своего библейского времени Лаван планировал завещать сыновьям всю свою недвижимость в виде шатров и загонов для скота. Также он завещал им самое главное богатство: движимость в виде многочисленных стад мелкого рогатого скота, ослов и верблюдов, поэтому он весьма настороженно встретил Иакова, когда тот появился на пороге шатра своего тестя.

    Лаван сидел за столом и читал одну из своих глиняных табличек.

— Привет, дорогой зятек. Как дела? А я вот читаю глиняную табличку.

— И какую информацию на ней выдавили? – из вежливости поинтересовался Иаков.

— Об изобретении колеса. Очень интересно. Оказывается, что его изобретатель был нашим общим предком, звали его Игуль. Еще в молодые годы он понял, что трение качения меньше, чем трение скольжения. Правда, самые первые его опыты с колесами были не совсем удачными. Они получались эллиптической формы, но затем дело пошло на лад. В первую, изобретенную им повозку с колесами в виде деревянных дисков, вращающихся на оси, он впрягся сам и смог провести на ней груз раз в пять больше, чем груз, который несли в руках самые сильные носильщики. Правда, нашлись скептики, которые утверждали, что из-за состояния дорог в Месопотамии его открытие не будет иметь практического значения, однако этот Игуль опроверг мнение скептиков, когда впряг в свою повозку вола. Жаль, что ты так редко в последнее время берешь у меня таблички для чтения. Ты мог бы значительно повысить свой образовательный уровень.

— У меня нет свободного времени. После нелегкой работы я занят домашними делами. Остаюсь с детьми или провожу текущий ремонт шатров. Эти ваши строители прилично нахалтурили с шатрами.

— Да, я понимаю, работа, семья. Раз ты зашел я хочу спросить: стоит ли нам с тобой перейти к разведению крупного рогатого скота?

    Иаков и сам неоднократно думал об этом, поэтому быстро ответил.

— Думаю, что не стоит, и по нескольким причинам. Коровы и быки не обладают такой проходимостью по лугам особенно в дождь, как козы и овцы, которые могут ходить по узким тропинкам и пастись на крутых склонах, где хорошо растет трава. Коровы не так выносливы и больше страдают от жары, да и от холода тоже. И, кроме того, если мы забьем корову, каким образом реализуем такое количество говядины без развитой торговой сети. Мы просто не найдем покупателей, и мясо испортится. Нет, я категорически против коров.

— Я в принципе с тобой согласен, но кастрированных быков, которых называют волами, можно эффективно использовать для пахоты и перевозки тяжестей. Ты уже видел, что они тянут повозку с четырьмя колесами и могут перевозить большие грузы.

— Заманчивые перспективы, но для этого нужны благоустроенные дороги.

— Ничего страшного, построим. Я даже придумал стихи, хочешь послушать.

— Да, с удовольствием, - ответил Иаков, хотя пришел к тестю совсем по другому поводу.

— Так слушай: Я верю, друзья, караваны коней помчат нас вперед от страны до страны. На глине тяжелой шумерских дорог колеса оставят следы. Ну, как тебе мой первый поэтический опыт?

— Совсем неплохо для начала, только рифма не очень.

— Как нет рифмы: следы и страны. Оба слова оканчиваются на один звук. Ты думаешь, что в эпосе о Гильгамеше она везде есть. У него в шестой таблице есть тоже строки про волов и коней, я прочту на память.

    Твои кони в колеснице да будут горды в беге. Под ярмом волы твои да не ведают равных.

— В эпосе тоже нет рифмы, но звучат эти стихи намного лучше, - заметил Иаков

— Вполне возможно, Гильгамеш - это ведь классика. А я все равно выдавлю свой текст на глиняной табличке для будущих поколений. Мне кажется, что я уже настоящий поэт, а не какой-то клиноман, выдавливающий в глине бездарные вирши. Возможно, что спустя сотни или тысячи лет во время раскопок эту табличку найдет какой-нибудь поэт, расшифрует ее, и эти мои скромные строки вдохновят его на написание стихов о принципиально новых транспортных средствах для перемещения человека в пространстве. Но это в будущем, а сейчас я думаю о том, как по Араму проложить транспортную артерию между странами, лежащими к востоку и к северу от нас, и Египтом. По моему плану грузовые перевозки целесообразней осуществлять повозками, запряженными волами, а скоростные пассажирские с помощью лошадей.

    Иаков почувствовал, что Лаван, хорошо зная причину визита, хочет как можно дальше оттянуть начало неприятного разговора. Со временем Иаков стал фактическим руководителем всех скотоводческих бригад, а тесть, который был лет на тридцать старше зятя, постепенно отошел в сторону и занялся своими хобби – чтением глиняных таблиц и размышлениям. А теперь на старости лет стал даже библейским графоманом. Он мог себе позволить беззаботную жизнь, имея многочисленные отары, загоны для скота, сыроварни и небольшой цех для прядения шерсти, а также насколько вполне комфортабельных шалашей с обстановкой. И самое главное: талантливого управляющего. Он хорошо знал, что срок отработки за Рахиль подошел к концу, и ему очень не хотелось менять существующее положение.

— Все, что ты рассказываешь, очень интересно, но я пришел к тебе по делу.

— Так какое дело у тебя ко мне, друг мой?

— Лаван, семилетний срок отработки за Рахиль истек десятого Ияра, а сегодня у нас двенадцатое. Я пришел обсудить условия нового трудового соглашения. Пришло время трудиться на благо быстро растущей семьи.

— Да, семья твоя действительно растет быстро даже слишком. Не понимаю только, зачем ты усыновил сыновей от заложниц. Впрочем, это твои проблемы. Извини, совсем заработался и забыл поздравить тебя и дочерей с началом самостоятельной жизни. Кстати, копия договора с тобой.

— Да, со мной, - ответил Иаков, доставая глиняную таблицу из пастушьей сумки.

— Эх, не те глаза у меня, - заметил Лаван, внимательно изучая написанное в таблице, - да, все правильно. Семь лет отработки за Рахиль закончились, и ты теперь свободный человек. Впрочем, ты можешь остаться у меня и работать за металлы.(В то время в качестве денег использовались определенные меры золота, серебра или олова).

— Я бы хотел продолжить работу в той же должности, а оплатой мне станут все ягнята и козлята, которые будут появляться на свет крапчатыми или полосатыми, приплод с однородным цветом шерсти я буду отдавать тебе.

— Ты уверен, что эти условия договора выгодны для тебя? Не знаю, как там у вас в Ханаане, а у нас в Араме мелкий рогатый скот в основном имеет однотонную окраску, а крапчатых и пестрых животных сравнительно мало.

— Меня устоит даже это количество, - сказал Иаков.

— Ну, если ты так настаиваешь, то я согласен, - немного подумав, сказал Лаван.

    Тесть Иакова был коварным и хитрым человеком и сразу понял, что такие условия сделки для него невероятно выгодны. На следующий день Лаван произвел сортировку скота. Всех крапчатых и в полоску животных он передал своим сыновьям, а животных с одноцветной окраской шерсти отдал Иакову. Таким образом, были созданы два отдельных стада. Лаван справедливо полагал, что одноцветные животные, которых будет пасти Иаков, дадут приплод с такой же однотонной расцветкой. Чтобы исключить перекрестное спаривание животных из двух вновь образованных стад, Лаван распорядился пасти их на отдельных пастбищах, отстоящих друг от друга на расстоянии трех дней пути пешком.

    Если посмотреть на взгляды наших героев с позиций современной биологии, то Лаван принадлежал, бесспорно, к морганистам и дарвинистам. Свои знания он почерпнул из собственного опыта и из небольшой подборки глиняных табличек по вопросам животноводства, написанных шумерской клинописью. В те времена в Араме и Ханаане говорили на общем арамейском языке, который и получил свое название от слова Арам – древнейшего названия территории, на которой расположена современная Сирия. Тогда еще отсутствовал алфавит, и арамейские слова записывались с помощью знаков, заимствованных в шумерской клинописи. Лаван подолгу копался в своих глиняных табличках и узнал из специальной литературы и из собственного опыта, что эволюция животного мира происходит только благодаря случайным изменениям наследственных признаков, которые встречаются сравнительно редко, а также естественному отбору. Он придерживался мнения, что основные характеристики: размеры, форму тела, характер, длину и цвет шерсти бараны и овцы, как правило, наследуют от родителей. Цвет шерсти потомства без особой на то причины не меняется, поэтому ягнята и козлята с большей долей вероятности унаследуют окраску шерсти их родители, и Иаков останется с носом. Таким образом, как бы не старался Иаков, одноцветные животные, не произведут на свет крапчатое и полосатое потомство.

    Но Иаков был сторонником другой теории эволюции. Если бы он жил в наше время, то его можно было бы смело зачислить в последователей Ламаркасчитавшего, что возникающие в течение конкретной жизни животных морфологические и функциональные изменения передаются по наследству. В соответствии с теорией Ламарка шея жирафа приобрела свой современный вид только потому, что многие поколения этих животных вытягивали шею в стремлении дотянуться до листочков на ветвях высоких деревьев. В результате этих упражнений у каждого поколения животных шея немножко вытягивалась, и это вновь приобретенное качество потомки жирафов передавали следующим поколениям. В тоже время сторонники теории Дарвина полагали, что длинные шеи у жирафов появились только потому, что лучше других выживали те особи новых поколений, шеи которых в результате случайных мутаций оказывались несколько длиннее.

    Иаков происходил из блестящей плеяды ученых и исследователей древних шумерских родов. Когда он двигался по лугам и холмам вслед за отарами он часто размышлял о том, как передаются у овец, да и коз наследственные признаки от одного поколения к другому. Иногда он замечал у новорожденных ягнят и козлят некоторые изменения в их строении, размерах и окраски шерсти, которые отличали их от родителей. Иакову было присуще дедуктивное мышление, и он считал, что для таких изменений должны быть свои причины. Ему пришла естественная логичная мысль, что это разнообразие признаков потомства является следствием поведения и образа жизни их родителей. Так в результате длительных размышлений у него появилась оригинальная идея о создании популяции одомашненных овец и коз, которые имели бы крапчатый и в полоску окрас шерсти. Он полагал, что на цвет шерсти приплода в очень значительной степени влияют те эмоциональные и зрительные ощущения, которые козлы, бараны и их партнерши испытывают в процессе совокупления. И тогда в голове Иакова возникает замечательный план, в соответствии с которым сильные и здоровые животные должны спариваться около реки рядом с решеткой из прутьев, которые он частично очистит от коры. У баранов и козлов да у их партнерш тоже, поскольку в процессе совокупления они все смотрят в одну сторону, будет рябить в глазах от сочетания белого, голубого и серовато коричневого цветов совместно с солнечными бликами, вызванными отражением солнечных лучей от текущей воды. В соответствии с теорией Иакова зрительные образы, запечатленные в мозгу животных в процессе спаривания, должны повлиять на окрас шерсти приплода, в результате чего ягнята и козлята будут появляться на свет пестрыми и в крапинку. В то же время слабые животные будут совокупляться привычным способом без этих декораций. В результате таких действий приплод, рожденный от крепких родителей, получит разноцветный шерстяной покров, а более слабое потомство шерстяной покров обычного цвета. С точки зрения современной генетики теория законов эволюции, придуманная Иаковом, кажется несколько наивной, но Иаков свято верил в нее, что и побудило его сделать тестю такое опрометчивое предложение.

    Пройдет три с половиной тысячи лет, и на обширнейших территориях, расположенных к северу от Арама, возникнет государство с жесточайшим деспотичным правлением. Во главе государства станет настоящий тиран, родившийся, как это неоднократно уже бывало с тиранами в мировой истории, на одной из отсталых его окраин. В молодости у себя на родине он учился в церковном училище, и уже тогда на него сильное впечатление произвела история о достижениях Иакова в области селекции, изложенная в каноническом святом писании. Вскоре жизнь этого семинариста круто меняется, и он становится революционером. Много лет спустя после учебы в семинарии, когда он уже был полноправным правителем большой страны, ему вспомнилась эта библейская история про овец и баранов и тогда ему в голову пришла оригинальная мысль. Если Иакову удалось изменить цвет шерсти баранов с помощью световых и цветовых эффектов, то он сможет изменить характер, моральные принципы и мировоззрение уже не у баранов, а у своих подданных, превратив их в послушных исполнителей своей воли. Для этой цели необходимо по зрительному и слуховому каналу вводить в их мозги необходимую информацию.

    Уже почти тридцать лет правил тиран своей державой, он уже успел выиграть самую кровопролитную из войн, произошедших на земле. Он давно переселил некоторые небольшие народы, поведение которых ему не нравилось, на земли с тяжелыми природными условиями и расправился со своими внутренними врагами, а заодно и с друзьями, которых подозревал в предательстве без всяких, впрочем, на то оснований. Несмотря на эти достижения, он все равно был не доволен своими подданными. В странах, проигравших войну, несколько лет спустя после ее окончания граждане жили лучше, чем в его собственной тирании. Но больше всего его огорчало то, что работы по созданию нового высокоморального человека, бесконечно преданного ему лично и его политической доктрине и готового отдать все силы, а если надо и жизнь для построения светлого будущего в его понимании, оставляли желать лучшего.

    В империи процветали пьянство, воровство, бандитизм и коррупция. Рабочие отлынивали от работы на заводах, крестьяне от работы в колхозах, но в то же время с энтузиазмом трудились в личном хозяйстве. И ведь все было сделано, чтобы в корне изменить это положение. Его писари или вернее так называемые писатели уже не выдавливали свои опусы на глиняных табличках, а выводили их на бумаге карандашами или ручками с чернилами, а самые продвинутые даже печатали их на печатающих машинок. Затем они большими тиражами печатались в типографиях. Созданные неуемной фантазией писателей, герои художественных произведений были бесконечно преданны тирану, свершали трудовые и военные подвиги, а в быту и семейных делах демонстрировали высокий моральный уровень и нещадно боролись с пережитками прошлого. Герои этих книг по плану тирана должны были стать примером для подражания, поэтому их вымышленные жизни изучались в школах и других учебных заведениях на уроках литературы. Хотя народ после войны жил очень тяжело, сами эти писатели пользовались всеми благами. Они получали государственные дачи и в годы традиционного дефицита продуктов были прикреплены к спец. распределителям продуктов. Им по указанию тирана создавались прекрасные условия, чтобы быт не отвлекал их от благородного труда. Ради справедливости стоит заметить, что сами писатели совсем не обладали теми чертами, которыми они наделяли своих героев. Как правило, по характеру они были жадными, злобными и завистливыми. Когда ненависть и зависть в отношении более успешных собратьев по перу охватывала их с особой силой, они строчили доносы, в которые вкладывали всю силу своего таланта. В результате их коллеги- конкуренты попадали на каторгу или расстреливались, а писатели – клеветники, избавившись от конкурентов, с удвоенной энергией продолжали лепить образы нового человека.

    Режиссеры нового вида искусства, которое называлось кино, создавали свои фильмы, демонстрировавшиеся на полотняных экранах. По замыслу деспота после чтения книг или еще лучше после просмотра кинофильмов зрители должны на первом этапе заимствовать лучшие душевные качества героев романов и фильмов, а потом передать их детям, зачатым в тесных бараках или коммуналках. Такие высокие морально – этические черты характера, как любовь к родине и руководителям страны, честность, самопожертвование, бескорыстность, трудолюбие, трезвость должны были передаваться будущим гражданам страны точно так, как цвет шерсти передавался ягнятам в библейские времена. Но из этой затеи ничего не получилось. В империи тирана продолжали рождаться дети со склонностью к алкоголизму, тягой к воровству и с желанием увильнуть от всякой работы. Новые граждане, в отличие от героев книг, которые прежде думали о родине, а потом о себе, о родине не думали совсем, а интересовали их только собственные дела. Они не руководствовались принципом: сам погибай, а товарища выручай, а наоборот, спасали в первую очередь свои шкуры и с удовольствием закладывали своих друзей и знакомых. И в моральном плане что-то не получалось в семьях. Мужья не заботились о женах и детях, и при каждом удобном случае напивались с друзьями, заводили любовниц, а иногда просто исчезали в неизвестном направлении, оставляя собственных детей без алиментов.

    Диктатор был недоволен. Теория Ламарка, в соответствии с которой благодаря политинформации на работе, прослушиванию патриотических призывов по репродуктору, чтению идейно выдержанных книг и просмотру патриотических фильмов гражданин заимствует черты положительных героев, а потом передает их по наследству своим детям, явно не работала. И самое главное, ему не удалось выработать у многочисленных народов братскую любовь друг к другу. Эти народы продолжали ненавидеть друг друга, несмотря на прекрасные книги и фильмы, в которых прославлялись интернационализм и любовь между братскими народами, входящими в состав его империи. Правда, в глубине души к некоторым народам, жившие на территории империи, он сам лично не испытывал нежных чувств и один из них даже ненавидел их лютой ненавистью. И им оказался один небольшой народ, пришедший много лет назад с Ближнего Востока. По иронии судьбы первооткрывателем той теории эволюции, по которой изменения, приобретенные в течение жизни, передаются по наследству, и которая так нравилась тирану, был именно Иаков - родоначальник так нелюбимого диктатором народа. Существовала еще одна пикантная подробность: тиран был тезкой любимого сына этого родоначальника. Он мог бы, конечно, разочаровавшись в опытах Иакова и в теории Ламарка, расправиться с ламарктистами и перейти в лагерь дарвинистов. Вместо этого тиран продолжал сажать в тюрьмы и казнить именно дарвинистов, как будто именно они придумали фундаментальные законы природы, которые так не нравились диктатору. Ближайшим сподвижником тирана становится один ученый – селекционер, ярый последователь Ламарка, обещавший вывести новый сорт пшеницы – так называемый ветвистый, у которого на одном стебле вырастало бы много колосьев. С помощью такой пшеницы тиран и его сподвижники планировали решить продовольственную проблему страны. Этот ученый – селекционер заявил о себе и своих коллегах и сподвижниках: мы – практики не можем тысячу лет ждать, пока произойдет нужная нам мутация. Надо прямо сейчас воспитывать растения, животных и людей. И в результате такого воспитания их наследственность изменится в нужную сторону.

    Но что ни делал этот псевдо селекционер, на одном стебле, как и раньше, вырастал всего один колос. В своих исследованиях он не преуспел, но зато отличился в преследовании своих коллег – дарвинистов. Из-за неудач в селекции растений и людей характер тирана не стал лучше. И тогда он решил сажать в тюрьмы жен своих ближайших верных сподвижников, чтобы посмотреть на их реакцию. Но ее не последовало. Более того, в процессе общения с тираном на совещаниях или званных обедах эти сподвижники продолжали с благоговением взирать на тирана, не выражая даже малейшего недовольства от пребывания собственных жен в местах не столь отдаленных. Но и этих изощренных садистских издевательств тирану было недостаточно. И тогда он задумал истребить несчастный ближневосточный народ, вернее, тех его представителей, которые проживали на территории империи. После войны дела в промышленности и сельском хозяйстве обстояли не лучшим образом, и он решил объяснить гражданам империи, что причины возникающих трудностей кроятся во вредительской деятельности граждан, относящихся к этому самому народу. Это был рецепт не новый, но эффективный, поскольку тиран был далеко не единственный в империи человек, который от чистого сердца ненавидел представителей этого ближневосточного народа. Ничто так не консолидировала народы этой империи, как общая ненависть к одному из них.

    Но из этой затеи тоже ничего не вышло. В самом начале реализации своего коварного плана диктатор умер, а его империя по прошествии некоторого времени распалась на пятнадцать неравнозначных государств. А небольшой, рассеянный по всей бывшей империи народ, когда-то пришедший с Ближнего Востока, в большинстве своем вернулся на свою историческую родину

    После этого небольшого отступления вернемся в библейские времена. Или тогда законы эволюции были другими, чем в наше время, или Иакову помог сам бог, но к великому огорчению Лавана его зять преуспел в своих экспериментах. Даже одноцветные родители стабильно давали в отарах Иакова приплод, состоящий в основном из пестрых и в крапинку ягнят и козлят. В результате у него оказались большие стада крепкого скота со своеобразной расцветкой шерсти, что естественно вызвало недовольство сыновей Лавана, стада которых неуклонно хирели.

2261 год с сотворения мира, 19 день месяца Шват, Арам, приток реки Евфрат.

    После двадцати лет своего пребывания в Араме и шести лет самостоятельного ведения бизнеса Иаков стал замечать, что отношение тестя к нему заметно изменилось. Лаван теперь смотрел на зятя исподлобья и со злобой. В беседах на производственные темы стал груб и несдержан. Ему, конечно, не нравилось, что Иаков быстро богател и уже владел обширными стадами овец и коз. Сыновья Лавана часто сетовали на то, что Иаков с женами завладевают всем имуществом, и им ничего не останется в наследство. Иаков почувствовал, что, как и двадцать лет тому назад, над ним сгущаются тучи только не в Ханаане, а в Араме. Он не исключал такой поворот событий, при котором в самое ближайшее время Лаван с сыновьями сделают попытку забрать силой его отары. Единственный выход из сложившегося положения состоял в срочном отъезде со своим семейством и нажитым имуществом на свою родину в Ханаан, к чему его уже неоднократно призывал всевышний в вещих снах.

    Иаков решил провести совещание по поводу отъезда с законными женами и их служанками. Чтобы исключить утеску информации, местом его проведения было назначено пшеничное поле, где еще оставались снопы сжатой пшеницы, а не шатры, за которыми могла прятаться челядь Лавана.

— Садитесь на снопы, дорогие жены, - сказал Иаков, когда он в сопровождении четырех женщин пришел на поле, - в ногах правды нет. Мы здесь собрались, чтобы в узком семейном кругу обсудить наши дальнейшие планы. Дело в том, что в последнее время Лаван изменил отношение не только ко мне, но и к вам тоже. Он не доволен нашими успехами в животноводческом бизнесе. Я очень опасаюсь, что он и его сыновья в любой момент могут забрать все имущество, созданное нашим совместным тяжелым трудом. Такое действие является незаконным, поскольку отары принадлежат нам по праву в соответствии с заключенным между мной и Лаваном договором, но на его стороне превосходство в физической силе. Прошлой ночью во сне ко мне явился создатель. Он приказал всем нам срочно сниматься с насиженных мест и двигаться на мою родину в Ханаан. Что вы думаете по этому поводу? Сначала я бы хотел услышать мнение моей старшей жены Леи. Пожалуйста, Лея, мы все тебя внимательно слушаем, - сказал Иаков.

— Я полностью поддерживаю нашего мужа, хотя эмиграция всегда вещь тяжелая.

— Не эмиграция, а репатриация, - поправил ее Иаков.

— Это для тебя она репатриация, а для нас эмиграция, так как моей родиной и родиной предков является Арам.

— Ты права, прости меня, дорогая, продолжай, пожалуйста.

— Так на чем я остановилась. Ах, да, на эмиграции. В Ханаане, вдали от родных мест говорят на другом языке, у местного населения иные обычаи и ментальность. И климат в тех местах более жаркий и дождей выпадает меньше. Даже менять место стоянок шатров в моем родном Араме не просто, а там, за горизонтом, совсем другая страна, поэтому нам всем предстоит непростой период адаптации к новым условиям. Но, несмотря на все ожидающие нас трудности, мы должны эмигрировать, потому что наш папаша, в сущности, старый козел, думает не о дочерях и внуках, а только о своем личном обогащении. Он фактически продал меня и Рахиль в обмен за высококвалифицированный труд Иакова. Из доходов, которые получил папаша, эксплуатируя мужа, да и нас тоже, мы ничего не получили. Все свое большое наследство, включающее недвижимость в виде шатров с обстановкой, а также движимость в виде многочисленных стад он собирается завещать сыновьям, а теперь хочет отобрать и наше имущество, созданное тяжелым трудом. Поэтому я поддерживаю мужа в его стремлении покинуть Арам, - сказала Лея.

— Я рад, дорогая Леечка, что ты согласна со мной. Я всегда верил в тебя. А теперь я бы хотел предоставить слово моей второй жене Рахили, - заметил Иаков.

— Извините, о чем вы говорили, я задумалась, - сказала мечтательная Рахиль.

— О репатриации, вернее об эмиграции, не отвлекайся, пожалуйста, на посторонние мысли. Решается важный вопрос. Твоя сестра выступила за отъезд.

— Да, я понимаю. Хотя у нас с сестрой сложились не самые лучшие отношения, я целиком и полностью поддерживаю ее в этом вопросе. Папа уже обманул тринадцать лет нас с Иаковом, положив на его брачное ложе сестру вместо меня, и только ценою больших жертв мы с Иаковом смогли соединиться. Кроме того, разве Лаван настоящий дед. Он совсем не занимается воспитанием и обучением своих внуков, даже такому красивому и умному внуку как мой Иосиф он не уделяет достаточно внимания, а мог бы существенно помочь в занятиях клинописью и арифметикой, да и в изучении шумерского языка тоже. Он забывает поздравлять Иосифа на праздники и дни рождения и не дарит подарки. Таким образом, я тоже голосую за эмиграцию в Ханаан, несмотря на то, что она будет связана с многочисленными трудностями, – сказала Рахиль.

— Можно подумать, что твой Иосиф – единственный внук Лавана. Мои шесть сыновей и дочка тоже ничуть не глупее, чем твой Иосиф. Думаю, что они даже более развитые, чем этот неженка и белоручка. Они уже самостоятельно пасут стада и выполняют домашнюю работу, - заметила Лея.

— Они просто старше моего Иосифа, придет время, и он свое возьмет, - резонно заметила Рахиль.

— Дорогие жены, не будем уклоняться от повестки собрания. Из ваших выступлений я понял, что вы, мои законные жены, всецело поддерживаете меня в моем начинании. Теперь мне хотелось услышать мнения гражданских жен, и начнем мы, пожалуй, с Валлы.

— Спасибо тебе, Иаков, что решил выслушать наше мнение. Я не хочу говорить о Лаване. Он для меня чужой человек. Поговорим лучше о наших внутренних делах нашей семьи. Ты уж извини, Иаков, но у нас накопилось много обид на тебя и на твоих законных жен. Мы с Зелфой не имеем в нашем семейном коллективе никаких прав. Последнее время Лея и Рахиль, составляя график посещений, резко сократили число твоих визитов в наши с Зелфой шатры. Это явная дискриминация. Какие еще могут быть развлечения у нас – библейских женщин. Только секс и еще танцы под дудочку из тростника, да и концерты заезжих артистов со сценами из Гильгамеша. Но это еще не все. Наши сыновья жалуются, что сводные братья их часто обижают во время игр. Дети мои и Зельфы плохо одеты. Они обычно донашивают заштопанные туники от сыновей так называемых законных жен, и ходят босиком, потому что на всех не хватает сандалий. И питаются они хуже братьев. Иаков, посмотри на наших с Зелфой сыновей внимательно. Они худы и неважно одеты, а ведь они такие же твои дети. Я требую равенства и для нас и для наших сыновей. В противном случае нам лучше остаться здесь в Араме, - закончила свое выступление Валла.

    Выступление Валлы явно не понравилось Иакову. Он решил дать ей суровую отповедь, заявив, что не возражает, чтобы она с Зелфой остались в Араме. Он также хотел сказать, что по кодексу Хаммурапи при разводе дети остаются с отцом, а мамаши могут оставаться. И еще он хотел добавить, что Валла просто неблагодарная тварь. Она не ценит того, что заполучила такого элитарного мужчину и классного любовника, который может доставить столько удовольствия любой женщине. Если бы не он, Иаков, то у нее не родились бы двое хороших мальчиков с прекрасной наследственностью. Она осталась бы старой девой или досталась бы безродному пастуху и работала бы с ним в поле, а не в прохладе шатров. Но неожиданно для него самого он услышал совсем другие слова.

— В выступлении Валлы прозвучали справедливые критические нотки в мой адрес. Но давайте рассмотрим оба варианта. Что для тебя, Валла, и тебя, Зельфа, предпочтительней: эмигрировать с нами или оставаться. Допустим, что вы обе вместе с детьми остаетесь в Араме. Какое будущее ожидает ваших детей? Тяжелый рабский труд у Лавана без всяких перспектив на будущее. Ведь ваши дети не являются его внуками. Если же вы покинете Арам со мной, то судьба наших общих сыновей сложится иначе. Вы, Валла и Зелфа, знаете, что мне открыто будущее и в нем все ваши сыновья: Дан, Нафтали, Асир и Гад станут равноправными родоначальниками четырех из двенадцати колен Израилевых. Каждому колену будет выделена своя область в Ханаане. Колено Асира получит нижнюю часть западной Галилеи и побережье Средиземного моря с городом Акко, колену Дана достанется обширный район южнее также на морском побережье. Эти колена будут жить в назначенных создателям землях как на курорте: море, солнце, изобилие фруктов, овощей и рыбы. Колену Гада повезет не меньше. Он получит Галаад, район, примыкающий к живописнейшему озеру Кинерет. Так что соглашайтесь.

— Иаков, ты забыл о другом моем сыне, Нафтали, - напомнила Валла.

— Да, конечно, он тоже получит свою область в центре Ханаана, только я забыл какую именно. Зелфа, - обратился Иаков к другой гражданской жене – почему ты все молчишь. Мне интересно узнать и твое мнение.

— Хоть я и библейская женщина, но стою на твердых материалистических позициях и не верю в сказки о светлом будущем и в разные там колени.

— Не колени, а колена, - поправил Зельфу Иаков.

— Какая разница колени или колена, мне лично, в отличие от тебя, Иаков, вещие сны не снятся. А снятся мне сны в основном эротические, потому что я не получаю от тебя должного внимания, или сны, в которых я отдыхаю под кустиками на цветущем лугу на берегу реки. Я вижу во сне то, чего лишена в реальной жизни и озабочена не далеким будущим, а настоящим. А оно у Валлы и особенно у меня очень тяжелое. Вкалываю от зари и до заката, обслуживая детей Леи, которых она непрерывно рожает, а у меня, между прочим, и своих двое: мальчик Гад и еще один мальчик Асир. На них у меня не остается времени, не говоря уже о том, что нет времени заняться собой, поэтому я выгляжу несколько старше своего возраста. Кроме того, нас с Валлой часто привлекают на дойку и стрижку овец. Короче говоря, вот мои требования: нормированный рабочий день и равные права для всех жен и всех детей в твоей большой семье, - выпалила раскрасневшаяся Зелфа – только на этих условиях, дорогой Иаков, я соглашусь выехать на твою родину.

    Иаков снова задумался. Он понимал, что отказ гражданских жен Валлы и Зельфы выехать с сыновьями на ПМЖ в Ханаан приведет к тому, что у него могут остаться только семеро сыновей, поскольку сыновья служанок скорее всего останутся с ними. Он вдруг вспомнил, что в кодексе Хаммурапи говорится о праве отцов на законных детей, но ничего на сказано том, с кем остаются незаконнорожденные дети при расставании родителей. Если гражданские жены с детьми остаются в Араме, то ему придется произвести на свет еще пятерых сыновей, чтобы довести их общее количество до двенадцати по числу планируемых колен. Но у Леи детородный период закончился, У Рахили тоже трудности: за 13 лет их совместной жизни она родила только одного ребенка, да и у него самого силы не беспредельны. Но, с другой стороны, ему абсолютно точно из общений с богом в вещих снах и видениях было известно, что все уже родившиеся сыновья станут автоматически родоначальниками колен.

    Иаков был человеком своего библейского времени, в котором в семейных отношениях властвовал патриархат. Как активному стороннику данного типа семейных отношений, ему очень не хотелось подрывать свой авторитет в глазах жен законных, умоляя гражданских жен переехать с ним в Ханаан. Зачем унижаться, если его сыновья в соответствии с видениями и снами все равно, независимо от его слов, станут родоначальниками.

— Можете оставаться здесь, никто вас силой не заставляет ехать со мной. Твои требования, Зелфа, и твои, Валла, совершенно не приемлемы, но ваших детей я постараюсь забрать с собой, - хотел сказать Иаков. Но к своему удивлению, снова услышал из своих уст совсем не те слова, что планировал сказать.

— Дорогие Валлочка и Зелфочка, я согласен рассмотреть и частично удовлетворить ваши во многом справедливые требования. Не сомневаюсь, что в Ханаане ваша жизнь изменится к лучшему. По прибытию на эту землю вы сразу получите статус законных жен. Ваши дети это и мои дети. Они также дороги мне, как дети, рожденные от моих законных жен, и будут иметь те же права. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы они выросли достойными людьми. Также я обещаю, что все мои дети получат равную долю наследства.

    Еще долго и красноречиво убеждал Иаков гражданских жен в необходимости как можно скорее покинуть Арам, пока они, наконец, не согласились. Он неожиданно понял, что снова помимо своей воли произносил слова, которые ему вкладывал в уста всевышний. В тот день он получил наглядный урок от создателя в том, что желанное будущее так просто не наступает. Его необходимо готовить в настоящем. Если бы он выступил, как сначала планировал, что забирает с собой самое дорогое для гражданских жен – их сыновей, то они обязательно сообщили бы Лавану о планах Иакова, и тогда отбытие в Ханаан просто не состоялось.

    После получения от Иакова принципиального согласия выполнить их требования Валла и Зелфа согласились выехать в Ханаан, и все присутствующие перешли к обсуждению деталей отъезда. Иаков, опасаясь возможной утечки информации об отъезде, предложил всего за три дня собрать весь свой крапчатый и пестрый скот, разобрать шатры, погрузить их со своим скарбом и запасом провизии и воды на верблюдов и ослов, посадить на них своих жен и детей и направиться в сторону Ханаана. А дальше на совещании обсуждался вопрос о количестве ослов и верблюдов, необходимых каждой жене, гражданской и законной, в зависимости от числа детей и количества имущества. Был также определен порядок следования верблюдов и ослов, а также отар овец и стад коз. Когда все вопросы с логистикой были решены, все пятеро отправились спать каждые в свой шатер, чтобы рано утром начать сборы.

    После разделения отар в соответствии с договоренностью с Лаваном, Иаков пас своих овец и коз в некотором отдалении от стад Лавана, и места стоянок тестя и зятя были отдалены друг от друга на значительное расстояние. Шесть лет назад, когда были разделены стада, Лаван сделал благородный жест и покинул старое обжитое место стоянки. Для такого решения были определенные основания. Он давно облюбовал себе живописное место на небольшой возвышенности около реки и официально на глиняной таблице оформил договор на приобретение этого земельного участка у наместника царя амореев за определенное количество мин серебра и олова. Сведения о точной цене участка история не сохранила. На приобретенных им землях располагались луга, поросшие девственной травой, на которой еще не паслись отары овец, рощи финиковых пальм, смоковниц и кипарисов а также несколько родников с кристально чистой водой. Кроме того, Лаван планировал на старости лет свой видавший виды шатер, а заодно и шатры сыновей заменить на новые. Подлежали замене и шатры, в которых располагался обслуживающий персонал. Он сомневался, что они успешно выдержат напор дождей и ветров в грядущую зиму, поэтому и решил капитально строиться на новом месте. Иаков с женами и детьми остался на прежнем месте и прожил со своим постоянно растущим семейством там еще шесть лет. И вот предстояло покинуть насиженные места.

    Трудно себе даже представить сложность задачи, которую необходимо было решить Иакову и членом его семьи. Даже в наше время очень непросто переезжать с места на место, и подготовка к переезду обычно начинается, как правило, заранее с поиска картонных коробок у магазинов и на импровизированных свалках. Жилище современной семьи обычно захламлено большим количеством одежды, которая не надевалась годами; книгами, не открывавшимися десятилетиями, посудой и сервизами, которые были подарены на свадьбу, но за прошедшие десятилетия так и ни разу не выставлялись даже на праздничный стол. А если принять еще во внимание объем мебели, количество электрических и электронных приборов, то станет понятно, что переезд дело не простое.

    Но и в библейские времена все обстояло непросто, хотя вещей было значительно меньше. Организация переезда была продумана Иаковом и его женами в малейших деталях. Лея вместе с Зельфой упаковывали одежду, кухонную утварь и спальные принадлежности в попарно соединенные веревками одинаковые по весу тюки, чтобы их можно было перебросить через седловину верблюдов. Ту же работу выполняли Рахиль и Вала для своих вещей, находящихся в обоих их шатрах. Сам Иаков вместе со старшими сыновьями занялся разборкой двух больших семейных шатров. Колья планировалось взять с собой, чтобы по приезде в место назначения поставить там сразу пару шатров. Но самая большая трудность состояла в перегоне отар, которым по пути следования было необходимо находить места для пастьбы и водопои. Под наблюдением Иакова готовились большие плетеные корзины для перевозки козлят и ягнят, которым предстояло стать основой будущих отар в Ханаане. Был определен также порядок следования. Во главе каравана Иаков предстояло двигаться Иакову и его верному слуге. За ними шли верблюды, тяжело нагруженные тюками, на которых оставались места для старших сыновей Иакова. Дальше следовали еще четыре верблюда, на каждом из которых должны были разместиться по два пассажира: одна из жен Иакова вместе с младшим ребенком. Вслед за верблюдами двигались многочисленные отары овец и коз. Замыкали караван ослы, нагруженные корзинами с ягнятами и с провизией – в основном зернами ячменя и пшеницы. Молоком путешественников обеспечат дойные козы, овцы и верблюдицы, а мясом уже пожившие бараны. Пастухи пешком сопровождали отары, но при необходимости могли по очереди ехать на ослах.

    Сыновья Иакова с нетерпением ждали начала путешествия. Мир, в котором им предстояло оказаться, казался таинственным, загадочным и опасным. Они полагали, что в загадочных далях живут разумные существа, не похожие на людей, что в глухих лесах и оврагах обитают неизвестные им животные и сказочные чудовища и растут неведомые растения. Все дни подготовки к отъезду они только и говорили о предстоящих приключениях и поджидающих их в пути опасностях и о том, как героически они будут защищать караван, если на него нападет банды хеттов, гиксосов или каких-то неведомых существ. И все братья завидовали старшему брату Рувиму, которому было уже 13 лет. Красивый с прекрасно развитой мускулатурой, с вьющимися черными волосами он был ростом почти с отца. У него уже был боевой лук со стрелами и длинный кинжал. Братья были вооружены значительно хуже. Иосифу, сыну Рахили, тоже страшно хотелось ехать одному на тюках с поклажей, но мама сказала, что он поедет вместе с ней. Иосиф громко расплакался и заявил, что в противном случае он вообще не желает ехать и останется вместе с дедушкой. Тогда Рахиль пошла на ложь во спасение. Она призналась Иосифу, что будто бы боится ехать одна на верблюде и хочет, чтобы в минуту опасности сын защитил бы ее, и поэтому хочет сидеть между горбами верблюда вместе с сыночком, который ее защитит в случае опасности. Но Иосиф с грустью ответил, что не сможет без оружия отразить нападение врагов. Зная твердый характер сына, Рахиль выпросила у мужа настоящий кинжал – тот самый, с которым Иаков совершил путешествие в Арам. Восьмилетний Иосиф проникся важностью предстоящей задачи, поскольку ему предстояло охранять свою любимую мамочку, и до самого отъезда не расставался с этим кинжалом. Рахиль тоже была довольна. Теперь ее единственный и бесконечно любимый сын будет находиться рядом во время опасного путешествия. Никто не защитит его лучше, чем родная мать, готовая в любой момент пожертвовать ради него своей жизнью.

    Наступило утро отъезда. Последний раз Иаков смотрел на опустевшую стоянку, где раньше стояли шатры и загоны для отар; на растущие вокруг смоковницы, финиковые пальмы и акации; на дорогу, по которой каждое утро он гнал отары овец; на протекающий рядом ручей, полноводный во времена дождей и пересыхающий в засушливое летнее время, на окрестные холмы; на горную цепь, теряющуюся в утреннем тумане. Он вдруг ясно осознал, что именно здесь прошли лучшие годы его жизни, и ничего такого, что он испытал здесь, больше никогда не повторится. Здесь он встретил Рахиль - самую большую любовь его жизни и еще две любви поменьше – Лею и Валлу. Здесь же у него состоялся бурный и кратковременный роман с Зельфой. В шатрах, от которых уже ничего не осталось, у него родилось двенадцать детей. И в этих местах он открыл первую теорию эволюции животного мира, чем в глубине души очень гордился. Иаков очень сожалел, что ему не удается проститься с Лаваном, к которому испытывал противоречивые чувства. Но так уж сложились обстоятельства. В горле стоял комок, на глазах навернулись слезы. Караван уже выстроился в запланированном порядке, и вся команда с верблюдов и ослов смотрела на Иакова. Ему вдруг захотелось опуститься на колени и поцеловать землю, но он решил, что будет выглядеть очень сентиментальным в глазах окружающих, которые предпочитали видеть во главе каравана жесткого и решительного человека. Осталось только мысленно прочитать слова молитвы. Тогда еще не существовало традиционных канонизированных молитв, поэтому ее слова он придумал сам. Вначале он произнес славословия в честь создателя вселенной. Он отметил его могущество, мудрость и милосердие. Затем в нескольких словах сообщил, что было нелегко ему, Иакову, находясь в языческом окружении фактически в одиночестве на продолжении 20 лет, сохранять верность зарождающейся монотеистической религии. Только твердая вера в создателя вселенной помогла ему противостоять давлению язычников, пытающихся вернуть его в лоно их противной богу религии. Затем он поблагодарил создателя за ту милость и блага, которыми он одарил его семью. И, наконец, в конце молитвы он просил создателя помочь ему и его людям преодолеть трудную, полную опасностей дорогу до Ханаана.

    То утро было пасмурным и туманным, но неожиданно на востоке сквозь просвет между полосами утреннего тумана на лазурном лоскутке неба показалось солнце, осветившее дорогу на запад. Это было счастливое предзнаменование. Иаков быстро добежал до первого верблюда, ловко вскочил на него, махнул рукой, и караван двинулся вперед.

    Тесть обнаружил исчезновение зятя вместе с дочерьми, внуками, всем имуществом и стадами скота только на третий день с момента побега. Об исчезновении людей и скота ему доложил один из его слуг, обнаруживший, что стоянка Иакова опустела. Вместе с ними исчезли служанки Валла и Зелфа со своими сыновьями. Лаван сразу бросился проверять сохранность имущества в своем шатре. Вся библиотека глиняных табличек, кружки золота и серебра и драгоценные камни находились на месте в тайнике, исчезли только два самых любимых идола. Лаван, не долго думая, бросился на верблюдах вместе со своими родственниками и слугами в погоню за Иаковом. Он понимал, что единственное направление, по которому беглецы могут направиться – это Ханаан. Вскоре его подозрения подтвердились. По тропам в этом направлении тянулись многочисленные легкие цепочки следов овец и коз и глубокие следы тяжело нагруженных верблюдов. Время от времени на пути обнаруживались кучи свежего, еще не засохшего навоза. У Лавана были неплохие шансы догнать беглецов. Ведь в пути Иакову было необходимо пасти скот, искать колодцы или ручьи и поить животных, чтобы у овец и коз не пропало молоко. Понятно, что скорость движения отряда Иакова не могла быть высокой. Кроме того, Лаван хорошо знал дорогу до самой границы с Ханааном, и после трех дней погони вдали недалеко от возвышенности Галад (современные Голанские высоты) он увидел лагерь, разбитый его взбунтовавшимся зятем. Иакову для преодоления этого расстояния понадобилось шесть дней.

2261 год с сотворения мира, 5 день месяца Адар, возвышенность Галаад где то на границе между Арамом и Хаананом.

    Приближался вечер, и пестрый отряд Иакова после тяжелого подъема приблизился к месту стоянки на плато Галад. До озера Кинерет оставалось всего два дня. Иаков, дав необходимые распоряжения, спустился с верблюда, стоял и смотрел в сторону гор, за которыми прятался Кинерет. С этих гор открывались долины Галилей и Самарии. Там, среди зеленых холмов стояли шатры его родителей, в которых прошло его беззаботное детство. После двадцати лет разлуки он страшно хотел увидеть отца и, конечно, бесконечно любимую им маму Ребекку. Также он думал о брате, и противоречивые чувства терзали его. Потом он посмотрел на восток, с которого надвигалась ночная мгла, и увидел еле заметное облако пыли над дорогой. Иаков понял, что преждевременно обрадовался возвращению в родные места. К ним приближался отряд всадников на верблюдах. Это была погоня. Встречи и неприятного разговора с тестем избежать так и не удалось.

    Тесные узы уже долгие годы связывали этих незаурядных людей. Мало того, что Лаван был двойным тестем Иакова и дядей по матери. Он также был, как известно, еще и троюродным братом Иакова, так как дед Иакова Авраам и дед Лавана Нахор были родными братьями. Именно Лаван дал согласие на брак Исаака и Ребекки. К моменту замужества Ребекки отца ее Вафуила уже не было в живых. Можно сказать, что Лаван был ее воспитателем. И вполне понятно, что и у Лавана и у Иакова за двадцать лет непростого общения накопилось много претензий и обид друг к другу. Из этих двадцати лет четырнадцать лет Иаков был наемным работником у Лавана, и тринадцать лет двойным зятем. Между тем всадники быстро приближались, впереди отряда на верблюде скакал сам Лаван. Еще густая грива его седых волос колебалась в такт движения веблюда. Подъехав к зятю, он лихо для своего возраста соскочил с верблюда, бока которого ходили от быстрой непривычной для этих животных скачки. Лаван, не поздоровавшись, сразу обратился к зятю с гневной речью.

— Как ты мог предать меня, Иаков. Я по родственному принял тебя, обеспечив высококвалифицированной работой с неплохими социальными условиями, дал тебе в жены любимую дочь, а потом еще одну не менее любимую.

    Верблюд Лавана, почувствовав, что Иаков является врагом его хозяина, смачно плюнул в его сторону, но промахнулся.

— Успокойся, Лаван, переведи дух после скачки и уйми своего верблюда. Давай следовать истине. Ты не дал дочерей мне в жены, а продал их за мой тяжелый ненормированный труд. И еще нарушил устный договор, подсунув мне Лею вместо Рахили, - отпарировал Иаков.

— И ты еще не доволен?- набросился тесть на зятя, - смотри, сколько прекрасных сыновей тебе подарила именно Лея. И чем ты ответил на мою любовь и хорошее отношение к тебе и внукам. Ты тайно, по предательски забрал мои отары и заставил моих дочерей и внуков покинуть дорогую их сердцу родину и горячо любимого ими отца и дедушку, даже не попрощавшись с ним, - от этих слов обычно суровый Лаван даже прослезился.

— Я раньше не замечал с вашей стороны проявления столь бурных родственных чувств по отношению к дочерям и внукам. У меня сложилось впечатление, что последнее время вы больше думали о своих сыновьях, - спокойно заметил Иаков.

— Кто же еще позаботится об этих сиротках. Кстати, ты забрал с собой принадлежащее им имущество.

— Не понимаю, о каком таком их имуществе говорим? Лаван, может отойдем немного в сторону, - сказал Иаков, указав на свиту Лавана и своих сыновей, которые с интересом слушали их разговор, - нехорошо посвящать окружающих в наши разборки. Ты видишь у обрыва два камня. Давай сядем на них, не будем нервничать и спокойно во всем разберемся.

    Лаван последовал совету Иакова, но только они уселись, он снова набросился на зятя, но уже не так яростно.

— Ты еще спрашиваешь, какое имущество Ты забрал большую часть моих отар и еще части от шатров.

— Ты столько раз мне не доплачивал за мою работу и забирал обещанный мне приплод, который я получал благодаря моему упорному труду и знаниям в области животноводства, что я давно получил право распоряжаться своими отарами. Я действовал в соответствии с заключенным между нами договором, выдавленном, кстати, на глиняных таблицах. Мы разделили стада, и договорились, что весь крапчатый и полосатый приплод будет отходить ко мне. Да или нет? У меня есть копия договора на глиняной табличке. Проверь цвет шерсти моих овец. Они все крапчатые и в полоску.

— Вот это все и странно. В принципе не должно было появляться столько крапчатых и полосатых ягнят и козлят от родителей с нормальным однородным цветом шерсти. Это противоречит законам наследственности, изложенным в пособии по животноводству. Скажи мне, откуда в фолликулах шерстинок новой популяции овец и баранов появляется красящий пигмент в тех местах, где никогда его не было у их родителей. Признайся, что ты открыл какой-то секрет.

— Ничего такого я не открывал. Просто мои животные получают благодаря моим усилиям полноценный рацион питания с большим количеством витаминов и минералов. Пока я тяжело трудился, твои сыновья бездельничали, пили вино вместе со своими друзьями и наговаривали тебе на меня.

— К сожалению, ты прав. Они не самые лучшие работники. Но все-таки у тебя есть какой-то фокус, о котором я не знаю.

    Иакову не хотелось раскрывать тайну придуманного им метода совокупления мелкого рогатого скота, и он, как и было принято в те времена, сослался на действие высших сил.

— Помнишь, Лаван, наши теологические споры в начале моей карьеры на животноводческом поприще. Возможно, мой единственный бог более эффективен, чем твои идолы.

— Не идолы, а божества. Хорошо, что ты мне о них напомнил. Если по твоему мнению они неэффективны, то зачем ты украл их у меня.

— Эти ваши языческие божества мне не нужны, их украл кто-то другой, и мои люди также не причастны к краже, – не очень уверенно возразил Иаков, – вы же прекрасно знаете, что мы исповедуем, а я еще и проповедую, прогрессивную монотеистическую религию, основанную моим дедом Авраамом. Можете обыскать меня и моих людей. Если же кто-то из них украл ваших божков, то этот человек понесет суровое наказание.

— Мои божества хоть и языческие, но они символизируют древнюю религию моего великого народа, и я отношусь к ним с немалым почтением. Кража божеств – тяжелое преступление не только против меня, но и всего нашего народа, поэтому я обыщу не только тебя, но и твоих жен, слуг и детей, – с гневом сказал Лаван.

    Пока тесть с зятем беседовали, жены, дети и слуги Иакова были заняты разгрузкой с верблюдов и ослов поклажи и установкой шатров.

    С согласия Иакова, Лаван и его люди стали производить тщательный обыск имущества беглецов, Лаван зашел во временный шатер Иакова, в котором расположились Лея, и ее дети, потом в шатер служанок и обыскал их. Обыскал он также и слуг, но идолов нигде не было. Наконец, он заметил свою дочь Рахиль, в отдалении сидевшую верхом на верблюде, и быстро направился к ней.

    Рахиль увидела приближающегося к ней отца и приготовилась к неприятной разборке. Дело состояло в том, что именно она втайне от всех украла идолов из шатра отца. Рахиль, бесспорно, верила в монотеистическое учение, которое очень убедительно проповедовал ее супруг. Но, с другой стороны, она продолжала верить и в языческие божества, к которым привыкла с детства. Опасаясь за судьбу своего единственного сына Иосифа, Рахиль решила перестраховаться и обеспечить ему дополнительную защиту посредством этих божков. За пару дней до отъезда она оседлала самого быстроногого верблюда и отправилась на стоянку отца. Об ее временном исчезновении в период интенсивной подготовки к отъезду знала только Валла, с которой Рахиль оставила своего сына Иосифа. Ей удалось быстро подъехать к стоянке отца, незаметно проникнуть в его шатер и похитить идолов. И теперь, увидев вдали приближающихся всадников на верблюдах, она сразу догадалась, что среди них находится и ее отец, наверняка обнаруживший пропажу. Рахиль быстро спрятала идолов в кобуру того верблюда, на котором ехала, положила на кобуру подушку, а потом и сама водрузилась на него.

— Здравствуй дорогая доченька, - сказал Лаван, - как твои дела.

— Нормально, папа. Рада тебя видеть. Я и не заметила, как ты подъехал, - Рахиль всеми силами старалась показать, что она рада появлению отца.

— Тогда почему ты уехала, не попрощавшись со старым отцом, нехорошо это.

— Я хотела заехать попрощаться, но было очень много работы по сборам.

— Скажи, пожалуйста, почему ты восседаешь на верблюде, когда все люди заняты разбивкой лагеря.

— Я неважно себя чувствую, папа.

— Слезь на минутку, я хочу проверить твою поклажу, - сказал Лаван,

— У меня, я извиняюсь, месячные наступили, мне тяжело слезать, а потом залезать на верблюда. Я как раз собиралась отъехать в укромное место, чтобы привести себя в порядок. А что, у тебя что-то пропало, - спросила невинным голосом Рахиль.

— Кто-то украл божества из шатра.

— Что ты говоришь? Какой ужас, - притворно возмутилась Рахиль

— Ответь мне честно. Это ты украла моих божков?

— Нет, не я.

— А ты меня не обманываешь?

— Нет, разве я тебя когда-то обманывала?

    Рахиль, конечно, обманывала отца и раньше еще в детстве. Сделав какую-то шалость, она, чтобы уйти от наказания, сваливала все на сестру. Она также обманывала отца, когда до прихода Иакова работала надсмотрщицей за пастухами. Вместо того, чтобы вместе с ними неуклонно следовать за отарами и контролировать работу пастухов, она отсиживалась в ближайшей роще и присоединялась к отарам уже по возвращению их домой. Лаван помнил все ее шалости, но решил, что сейчас не время обсуждать поведение Рахиль в молодые годы. Он полагал, что девица, воспитанная в интеллигентной языческой семье, никогда не усядется своим задним местом на святых идолов во время месячных, поскольку в этом случае эти самые идолы станут нечистыми и потеряют всю свою эффективность.

    И в этом он был прав. Ошибался он только в том, что поверил словам Рахили о критических днях. Возраст брал свое. Лаван уже не соображал так быстро, как прежде.

— Обыск окончен, все могут быть свободны, - громко объявил он, - наверно, божества забрал кто-то другой, - сказал он подошедшему к нему Иакову.

    Потом Лаван сел на камень и глубоко задумался. После длительных размышлений он решил, что не стоит ему забирать у Иакова имущество, скот и дочерей с внуками, так как тогда ему самому предстоит о них заботиться. А он уже совсем не молод. Взвесив все за и против, он решил пойти на мировую. И, конечно, не последнюю роль в его решении сыграло видение бога во время погони. Создатель категорически предостерег Лавана от проявления разных недружественных акций по отношению к Иакову и его семье. Он подозвал к себе зятя и сказал.

— Эти дочери – мои, внуки – мои, скот тоже мой, но я ничего плохого не сделаю дочерям своим и даю все тебе. Обещай только хорошо относиться к Лее и Рахиль, не брать других жен и стараться больше не вступать в интимные отношения со служанками Валлой и Зелфой.

— Я тебе обещаю. Спасибо тебе за все, извини, что мы не предупредили тебя о своем отъезде. Когда вы собираетесь отправиться домой в Арам?

— Только завтра в полдень, надо напоить и покормить верблюдов. Им необходимо попастись и отдохнуть. Они не привыкли к такой скачке. Да и я уже не молод. Не могу сидеть в седле целыми днями.

— Да, я понимаю. Можешь располагаться на ночь в моем шатре.

— Нет, спасибо, заночую рядом с моим любимым бактрианом.

    Лаван и Иаков соорудили из камней пирамиду и поклялись на ней не причинять друг другу зла.

    Уже лет десять Лаван предпочитал путешествовать верхом на любимом двугорбом верблюде, отличавшимся невероятной выносливостью и смекалкой. Когда то он выкормил верблюжонка, поскольку его мать не перенесла родов. С тех пор он бегал за Лаваном как собака, а со временем превратился в большое и сильное животное. Спал в походе Лаван тоже рядом с ним, постелив толстую плащаницу из верблюжьей шерсти, и укрываясь таким же толстым одеялом. Его бактриан прекрасно чувствовал опасность и выбирал для ночевки самое безопасное место. В то время, когда хозяин спал, его бактриан, осознавая важность возложенной на него обязанности, крутил головой, как антенной радиолокатора, обозревая окрестность и одновременно прислушиваясь. Верблюды обладают от природы прекрасным зрением и слухом. Его любимый бактриан был одновременно транспортным средством и чутким охранником. Лаван платил ему взаимностью и сам поил и кормил своего любимца. Вот и сейчас он напоил его чистой водой из родника и накормил ячменем из мешка. Потом дал команду верблюду лечь и улегся рядом на толстой плащанице. В ту ночь он лежал и думал, прижавшись к теплому боку верблюда, и никак не мог уснуть под звездным небом. Трое предыдущих дней во время погони он был разгневан на дочерей и зятя, и думал только о том, чтобы их скорее догнать. Но только сейчас он осознавал, что навсегда расстается с дочерьми и внуками, и что никогда в жизни не увидит их. Даже получить весточку о том, как сложится их жизнь на новом месте, он не сможет. И сейчас, в преддверии расставания он вдруг почувствовал прилив нежности к дочерям и внукам, и ему стало стыдно, что последнее время заботился только о сыновьях. И какая-то глубокая тоска навалилась на него. Лаван вспомнил события двадцатилетней давности, когда совсем юный и похудевший от тяжелого пешего путешествия Иаков прибыл к нему. Он вспомнил также и о том, как, несмотря на юный возраст, племянник успешно справился с непростой работой надсмотрщика над пастухами, хотя по возрасту был моложе, чем его сыновья сейчас. Но из них выросли бездельники, не способные к самостоятельной работе. Затем он задумался о том боге, которому поклоняется Иаков. Он понял, что бог Иакова сильнее его примитивных языческих божеств. И не только потому, что он увидел в предшествующую ночь видение бога Иакова, предупредившего Лавана не подвергать Иакова и его семью никакому насилию. Была существенно поколеблена его вера в языческих богов, поскольку его почти полувековой опыт работы в животноводстве убеждал, что изменения цвета шерстяного покрова у такого количества овец не могли произойти просто так без вмешательства бога, которому поклонялся зять. Он мысленно представил себе ситуацию, как в роду черноволосых шумеров неожиданно с определенного поколения стали появляться на свет одни блондины или рыжие. Как стихийный сторонник дарвинизма он понимал, что такое невозможно. Неожиданно он подумал о том, что был несправедлив к Иакову. Зять оказался более талантливым, чем его сыновья. А потом еще стал быстро богатеть после разделения отар, что вызывало раздражение и даже ненависть. И эти чувства потом абсолютно несправедливо распространились на дочерей и даже внуков. Впрочем, Рахиль это заслуживает. Ворочаясь под шерстяным одеялом и, сопоставив факты еще раз, он пришел к однозначному выводу, что божков взяла именно Рахиль. Но с другой стороны, разве не он обманул тринадцать лет тому назад свою младшую дочь, разбив все ее надежды на брак с Иаковом. А значит, все мы не без греха. Затем он с нежностью подумал о своей старшей дочери Лее, которая никогда не украла бы божков, и еще он вспомнил, что она выглядела очень уставшей, и ему вдруг стало ее очень жалко.

    На следующее утро Лаван прощался со своими родными. Он внимательно вглядывался в лица дочерей и внуков, чтобы запечатлеть их в своей памяти. Ему было грустно и в тоже время светло на душе. Он поцеловал старшую дочь Лею и внуков своих Рувима, Симеона, Левия, Иуду, Иссахара и Завулона и внучку Дину. Он еще раз внимательно посмотрел на старшую дочь и заметил, как она постарела, ссутулилась и похудела.

— Леечка, дочка моя, ты что-то неважно выглядишь, как ты себя чувствуешь? Уж не больна ли ты? – заботливо спросил Лаван, и она с радостью узнала в нем прежнего заботливого отца. Он давно к ней так не обращался.

— Ничего страшного, папа, просто устаю последнее время. Очень много навалилось работы в связи с переездом. Но ты не думай, я тружусь не одна. Мне помогают Зелфа и дети, и в первую очередь Рувим.

— Это хорошо. А как к тебе относится Иаков. Не обижает?

— Нет, что ты, папа, он очень добрый и внимательный.

— Не жалеешь о своем замужестве?

— Папа, я ни о чем не жалею, хоть он никогда не любил меня так, как Рахиль. Но это плата за мой предательский поступок в отношении сестры. Я до сих пор испытываю угрызения совести. Но самое сейчас дорогое для меня – это то, что дети, слава богу, здоровы и все они очень любят свою маму. А это такое счастье.

— Ну и замечательно. Старайся больше отдыхать и постарайся в Ханаане, когда вы обоснуетесь, найти себе хорошего лекаря.

— Хорошо, я постараюсь, папа.

— Я прихватил с собой на всякий случай немного золота, возьми на лечение, - сказал Лаван, извлек из потайного кармана несколько кружочков из золота, заменявших тогда деньги, и протянул их Лее.

— Нет, не надо, папа, - сказала Лея. Но Лаван силой вложил их в ее ладонь и сжал ее сухие пальцы в кулак.

— Прощай, я люблю тебя, доченька. Прости, если что не так.

— Я тоже люблю тебя, папа.

    Он еще раз обнял Лею, и у него вдруг болезненно сжалось сердце. Он вспомнил, что именно так выглядела его жена в начале неизвестной болезни, быстро унесшей ее в могилу, когда дочки были еще маленькими.

    Прощание с младшей дочерью было более прохладным, но он решил ей ничего не говорить о том, что он знает имя похитителя божков. Если он и не оправдывал ее поступок, то прекрасно понимал ее желание защитить ее единственного сына. Кроме того, он уже не жалел о своих божках. После успехов, достигнутых его зятем, вера Лавана в них существенно пошатнулась. Он быстро обнял Рахиль и Иосифа, потом обнял Иакова и что-то прошептал что-то ему на ухо. Слезы стояли в его глазах. Это было утро всепрощения. Большое и еще сильное сердце Лавана оттаяло и наполнилось любовью к дочерям, а также горечью и безмерной тоской из-за расставания с ними. Он теперь жалел, что так мало времени в последние годы он проводил с дочерьми и внуками. Как их будет не хватать ему. Впереди его ждала старость, склоки с жадными и бездушными сыновьями и смерть, и он неожиданно разрыдался. Дочери с жалостью и любовью смотрели на него. Лаван махнул рукой, вскочил на верблюда и, не оглядываясь, поскакал в сопровождении своих спутников в Арам.

    Лаван, успешно выполнив свою историческую миссию в развитии мировой цивилизации, канул в лету вместе со своими сыновьями. Дальнейшая судьба Лавана и судьба его сыновей неизвестна. А Иакову теперь предстояло новое испытание – встреча со своим братом Исавом. Как только кавалькада верблюдов тестя скрылась на горизонте, Иаков уединился со своими законными женами.

— Ответьте, дорогие мои жены, кто из вас украл у отца этих идолов? – спросил он.

— Я ничего не брала и даже не заходила в шатер отца, - быстро сказала Лея.

— Тогда их взяла ты, Рахиль. Кроме тебя этого сделать никто не мог, - заявил Иаков.

— На что мне сдались эти идолы? Я думаю, что это сделал кто-то из мальчишек Леи. Эти шустрые сорванцы повсюду снуют и суют свой нос, куда не надо, – сказала Рахиль и покраснела.

— Как ты могла такое даже предположить? Они у меня воспитанные еврейские мальчики. Кроме того, в шатер деда их просто не пустили бы. Только ты и я имели право входить в него, - напустилась на сестру Лея.

— Я вижу, что напрасно надеялся на ваше чистосердечное признание. Я прекрасно знаю, кто взял этих истуканов. Как известно, мой рабочий график посещения шатров корректируется в соответствии с критическими днями у вас и служанок тоже. Вчера я прекрасно слышал как ты, Рахиль, отказалась в ответ на просьбу твоего отца слезть с верблюда, сославшись на те самые критические дни, которые у тебя еще не наступили. Следовательно, единственная причина отказа состояла в том, что ты сидела на идолах. Так стоит ли мне сейчас проверить твою поклажу на твоем личном верблюде, или ты чистосердечно признаешься в содеянном преступлении.

— Да, это я их забрала, - решительно ответила Рахиль, - и никакого преступления я не сделала. Эти дорогие моему сердцу божества должны обеспечить дополнительную защиту моему сыночку Иосифу в этом опасном путешествии. Это у Леи их шестеро и еще дочь, а у меня Иосиф еще маленький и единственный пока сыночек, а дальняя дорога полна опасностей. Эффективность этих идолов была неоднократно проверена отцом в критических ситуациях, и я решила ими воспользоваться во время путешествия, мне они сейчас нужнее, чем отцу,- сказала Рахиль.

— Теперь ты, наконец, понял, что представляет собой твоя любимая жена? – обращаясь к мужу, заметила Лея, – она поставила всю нашу операцию по репатриации на твою историческую родину под угрозу срыва.

    В ответ Рахиль горько заплакала и стала как две капли воды похожей на Ребекку в момент расставания с сыном Иаковом двадцать лет назад, и Иакову стало ее безумно жалко и у него защемило сердце. Он вдруг осознал, что и его мать в данной ситуации поступила бы точно так.

— Ну ладно успокойся, Рахиль. Ты меня тоже должна понять. Я выбран самим всевышним для того, чтобы нести человечеству монотеизм и десять заповедей, а в это время в моей семье заводятся собственные идолопоклонники. В будущем я этого не потерплю, – громко сказал Иаков. Ему захотелось, чтобы там, наверху, его слова были бы обязательно услышаны.

— Можно только я сохраню божества на время нашего путешествия до конечного пункта. А потом, когда мы обоснуемся окончательно на твоей родине, я их выброшу.

— Хорошо, в порядке исключения я тебе разрешаю, но чтобы это поклонение языческим богам было в последний раз, - раздобрился Иаков.

— Этой Рахили все сходит с рук. Ко мне ты относишься значительно строже, хотя я родила тебе ровно половину будущих родоначальников колен Израйлевых и исповедую только твою религию - с грустью в голосе, но вполне справедливо заметила Лея.

    Еще несколько дней вел Иаков свой отряд на плато Галаад по той самой дороге, по которой двадцать лет тому назад он еще совсем юношей шел в Арам, и, наконец, достиг цели. На плато после обильных дождей высокая трава под порывами ветра волновалось как море. А глубоко внизу плескался голубыми волнами полноводный пресноводный Кинерет. Стада овец и коз с удовольствием паслись на зеленых лугах. Дожди смыли с их шерсти дорожную пыль, осевшую за время путешествия. Ягнята, козлята, да и дети тоже в изобилии получали парное молоко. Старшие сыновья Леи – будущие родоначальники колен Израилевых помогали пасти стада, отгоняя животных от крутых спусков к Кинерету. Двугорбые верблюды – бактрианы, представляющие собой основное транспортное средство в библейские времена, с удовольствием ели траву и листья кустарника и пили чистую прохладную воду с ручьев, которые питались тающими снегами, стекающими прохладными ручьями со склонов горы Хермон. Верблюды насыщали свой организм влагой и жиром, и они наполняли горбы, опавшие после многодневного путешествия. Они вновь стали упругими и в то же время мягкими. Сидеть на отдохнувших верблюдах было приятно, как на сидениях автомобиля с хорошими рессорами. После отдыха отряд с востока обогнул Кинерет и стал спускаться по пологим склонам к реке Иордан. Конечная цель путешествия была совсем близка.